Интродукция || Антре || Вариации || Кода || Гран па || Па д' аксьон || Гала || Антракт || Фуршет || Тет-а-тет

ВернутьсяВернуться

 

Этуаль - это вам не звезда

На Международном фестивале балета "Мариинский" в течение четырех вечеров подряд презентовали четырех звезд мирового балета. Петербуржцы имели возможность на практике разобраться, чем французские etoiles отличаются от международных stars. Аньес Летестю, Николя Ле Риш и Орели Дюпон представляли парижскую Национальную Оперу, а русский танцовщик Владимир Малахов - Американский Балетный Театр, Венскую Оперу и Штутгартский балет.
В переводе с французского etoile обозначает все ту же банальную звезду. В профессиональной терминологии это высшая, пятая ступень в ранжирной лестнице парижской Оперы, по которой медленно и упорно, из года в год сдавая экзамены, карабкаются все артисты труппы. Приобщиться к сонму этуалей дано немногим - одновременно носить это звание могут только шесть танцовщиков и шесть танцовщиц. Даже главные партии не гарантируют попадания в эту касту - в Париже можно всю жизнь исполнять главные партии, работать с Пети, Бежаром и Ноймайером, но так и застрять в "первых танцовщиках". Звание etoile фиксирует ту грань, которая отделяет первоклассного профессионала от небожителя.
Появление в Мариинском театре парижских этуалей стало сенсацией: график Оперы аналогичен конвейеру НХЛ, и руководство труппы не поощряет контакты своих премьеров с внешним миром. Тем не менее, в намеченный срок и Манюэль Легри, и Летестю, и Ле Риш, и Дюпон оказались в репетиционных залах Мариинки, укрепив миф о жесткой дисциплине в парижской Опере, которая устраняет все капризы, актерские вывихи, болезни и прочие непредвиденные обстоятельства.
Что такое французская школа, в России знают давно - в конце концов, питерскую Академию имени Вагановой основал в 1738 году французский танцмейстер Жан-Батист Ланде. Современная технология тоже изучена неплохо: чтобы оценить точность, координированность, идеальную выворотность, высокие подъемы, стремительность взлета и мягкость приземления, стабильность вращений в любом положении, достаточно увидеть в концерте любую французскую пару в классическом па де де. Проще сказать, что французской школе подвластно всё - исключая двойные tours в воздухе, которым учат только в русских классах.
Идеальной моделью этой школы в Петербурге явилась 29-летняя Орели Дюпон. Она пришла в Оперу всего на два года позже Летестю и через год после Ле Риша. Но, в отличие от них, получивших первые большие партии из рук Нуреева, Дюпон начала свое восхождение уже в постнуреевскую эпоху. Не ладно скроенная, но крепко сшитая, она больше подходит для выполнения упражнений на бревне: смелость, решительность и напор - так выглядит на сцене самая молодая этуаль парижской Оперы. Ни природных данных, ни артистической породы, ни галльского шарма - все заменено абсолютной надежностью выучки. Функционированием подобного аппарата можно даже восхититься, если демонстрировать Дюпон в нуреевских вариантах "Раймонды" или "Щелкунчика". Но ей досталась "Ромео и Джульетта" Леонида Лавровского - четырехчасовой марафон, где мало танцев и много актерской игры. Легендарный балет, в котором даже посредственная местная Джульетта, вдохновившись пленками Улановой, способна вдохновенно вскинуться в романтических поддержках, в исполнении Орели Дюпон оказался тяжеловесным александрийским стихом, прочитанным ровным голосом без точек, запятых и восклицательных знаков.
Однако французские технологии и французское мышление - вещи не тождественные. Это стало очевидно, когда на сцене Мариинского театра появилась Аньес Летестю, за две репетиции вошедшая в новую для себя редакцию "Лебединого озера".
Летестю была легендой для тех, кто видел ее и Жозе Мартинеза во время последних гастролей парижской Оперы в Москве. Официально 20-летняя танцовщица пребывала тогда ровно на середине иерархической лестницы, но она уже была этуаль и квинтэссенция рафинированного французского стиля. Одиннадцать лет спустя та скрытая сила, которая только угадывалась в балерине в томном Па де де на музыку Обера и взрывном дуэте Форсайта, теперь четко проявлена. Не осталось и следа от мягких пружинящих мышц: линии рук и ног предельно истончены и суховаты, корпус гибок и послушен. Ее тело превратилось в отлично настроенный аппарат, на котором одинаково прекрасно звучит и "Жизель", и Бежар, и Марта Грэм. Приученная работой в Опере к ежедневному столкновению с разными хореографами, "Лебединое озеро" Летестю танцует так, словно Мариус Петипа не покоится в Александро-Невской лавре, а по-прежнему, как и сто лет назад, сидит в первой кулисе и наблюдает за ее выступлением. Никакого пиетета перед классикой, никаких стилистических красот и актерских "самовыражений". Полное доверие к авторскому тексту, в котором заключено всё, - таков пафос французского стиля, который почему-то не оценили просвещенные петербургские балетоманы, в антрактах требовавшие от балерины "души".
Душу они получили, когда в "Манон" в роли Де Грие появился Владимир Малахов и реабилитировался за тоску, организованную им в "Петрушке". Вернув за несколько дней утраченные физические кондиции, по которым горевали зрители, видевшие год назад "Жизель", он все же слегка балансировал в мучительно медленных кантиленных вариациях, придуманных Макмилланом для главного героя. Малахов не был столь стабилен, как Манюэль Легри - еще одна французская звезда и знаменитый исполнитель главной мужской партии в "Манон", танцевавший в начале фестиваля.
За десять лет, проведенных на Западе, Малахов не пытался трансформировать школу, полученную на Второй Фрунзенской улице в Москве. Он лишь шлифовал ее, придав беглость и упругость тягучим мягким ногам, которым приходится тяжело и в стремительных, и в элегических темпах. Но, как для любого танцовщика, выросшего в непосредственной близости к МХАТу, хореографический текст не является для него единственной ценностью. И российский зритель, сметающий из касс билеты на французских гастролеров, по-прежнему готов простить его, если точность пируэта в аттитюде принесена в жертву естественному жесту, обращенному к Манон Поэтому именно Малахову, а не Легри, удалось оправдать трехчасовую пытку слезами Масснэ и Макмиллана и предотвратить массовое бегство зрителей с кошмаров в болотах Луизианы на последний автобус.

"Ведомости", 2002, №45, 19 марта.

 

Интродукция || Антре || Вариации || Кода || Гран па || Па д' аксьон || Гала || Антракт || Фуршет || Тет-а-тет

 

ВернутьсяВернуться

ВверхВверх

 

Сайт управляется системой uCoz