| |
|
Метаморфозы Мариинского балета
 Проездом
из Гонконга в Петербург в Москве выступил балет Мариинского театра. Поводом
задержать на день труппу стала презентация недавно выпущенного на фирме
"Decca" DVD известного фильма "Возвращение Жар-птицы"
- киноварианта трех балетов Михаила Фокина, реконструированных внучкой
хореографа Изабель и Андрисом Лиепой. На сцене Кремлевского Дворца были
показаны "Шехеразада" и "Жар-птица".
Несмотря на то, что все рекламы твердили "впервые в Москве",
все сколь-нибудь следящие за балетными событиями москвичи за десять лет
существования проекта могли выучить оба спектакля наизусть - в 1993 году
они были показаны в Большом труппой, снимавшейся в фильме, а "Шехеразада"
вообще стала хитом репертуара, неизменно всплывая на гала-концертах Благотворительного
фонда имени Мариса Лиепы то в исполнении Латвийской Национальной Оперы,
то "Имперского русского балета". Поэтому смысла нет вновь расписывать
спектакль, напоминающий кондитерские шедевры "Большевички",
и твердить, что научное слово "реконструкция" не имеет отношения
к этой постановке.
Однако в исполнении труппы Мариинского театра, для которой в 1992 году
и был осуществлен проект, Москва увидела "Шехеразаду" и "Жар-птицу"
действительно впервые. И оказалось, что в Петербурге этот преувеличенно
помпезный (художники - Анна и Анатолий Нежные) и лже-классический вечер,
подаваемый на зарубежных гастролях как национальная экзотика, обрел цельность
образцового российского балетного продукта 90-х. А преувеличенные страсти
Юлии Махалиной и Фаруха Рузиматова, почти неизменно солировавших в московских
"Шехеразадах", передаваемые томными изгибами бедер, эксцентричными
сломами в спине, почти утратившими сходство с академическими renverses,
змеиными движениями рук вместо растительных port de bras, бешеными вращениями
вместо точных пируэтов, содрогающимися от рыданий телами, раздуваемыми
ноздрями и испепеляющими взглядами, оказались наилучшим воплощением этого
стиля.
Несмотря на блестящее мастерство Махалиной и Рузиматова, время изобразительной
избыточности на исходе. Вариант ее трансформации в тот же вечер продемонстрировала
"Жар-птица" с Ирмой Ниорадзе. Она всего на несколько лет младше
Махалиной и Рузиматова, но ее выступление в фокинском балете сформулировало,
чем отличаются балерины, выросшие в советском театре-музее от балерин,
воспитанных в последние десять лет на международном репертуаре. В "Жар-птице"
грузинский темперамент Ниорадзе уравновешен точностью артикуляции хореографического
текста, экзальтированная мимика - идеальным контролем над эмоциями, пластическая
щедрость - академичностью манеры. Ее неправдоподобно разрисованные глаза
мечут молнии, но руки, воспроизводя рисунок нервных порывов птицы, не
позволяют линиям рваться, а ноги четко выписывают классические арабески
и jetes.
Андрис Лиепа, неоднократно заклейменный за антинаучную реконструкцию,
благодаря нынешним гастролям петербуржцев частично восстановил свою репутацию.
Соединив в одном вечере два старших поколения танцовщиков и укрепив их
выступлением совсем молодой Яны Серебряковой, сумевшей тонко прорисовать
особенности стиля "Шехеразады" (в ней она выступила в партии
Одалиски) и "Жар-птицы" (Царевна-Ненеглядная краса), Мариинский
театр продемонстрировал, что для современного балета фокинские спектакли
образца 1990-х памятник не менее значимый, чем недавно вернувшийся к жизни
"Петрушка" в версии 1920 года.
"Ведомости", 2002, № 224, 9 декабря.
|
Вернуться
Вверх