| |
|
Красивый кризис мирового балета
 Московский
дебют труппы открыл целую череду балетных гастролеров, которым в этом
сезоне предоставляет сцену Большой театр. Вслед за швейцарцами осенью
нас посетят балет театра Ла Скала, Хьюстонский балет из США, а летом -
Балет Монте-Карло и Королевский балет Великобритании. В эту компанию "Цюрих-балет"
явно попал только благодаря дипломатическому формату гастролей.
Швейцарский балет никогда не принадлежал к балетным державам, а "Цюрих-балет"
- к грандам театрального мира. В тихой и уютной Швейцарии полетам духа
в горние выси всегда предпочитали простодушные деревенские пляски, а в
современном цивилизованном обществе - ритмо-пластические поиски Эмиля
Жака-Далькроза. Тем не менее, свои балетные компании в середине прошлого
века там все же завели. Правда, требовали от них не выдающихся достижений,
а возможности хорошо провести вечер.
Так было до начала 90-х, пока "Цюрих-балет" не возглавил Хайнц
Шперли - один из самых авторитетных европейских хореографов старшего поколения.
Со времен своей студенческой молодости, прошедшей в Лондоне и Нью-Йорке
на рубеже 50-60-х, он пронес любовь и преклонение перед английским классиком
хореодрамы Фредериком Аштоном и создателем балетной неоклассики Джорджем
Баланчиным, а также русской балетной школой. Все это оказало непреодолимое
влияние на его собственное богатое творчество: он ставит массивные сюжетные
балеты (среди самых известных - "Тщетная предосторожность",
"Сон в летнюю ночь", "Ромео и Джульетта", "Ундина",
"Золушка"; кстати, все эти спектакли в свое время ставил Аштон),
коллекция опусов в неоклассическом стиле на музыку от Баха до Малера,
и рекрутирует в труппу множество выходцев из бывшего Советского Союза.
Показанные в Москве "Гольдберг-вариации" на музыку Баха - самый
известный из спектаклей швейцарского хореографа. Впервые поставленные
в 1993 г. в Немецкой Опере на Рейне, балет которой Шперли тогда возглавлял,
они сразу же стали эмблемой его творчества. "Арию с тридцатью вариациями"
он усложнил легким сюжетом, объяснив это так: "Для меня "Гольдберг-вариации"
как сама жизнь, окружающая нас. Я надеюсь, мне удалось с помощью хореографии
рассказать о безразличии и притяжении двух людей друг к другу". И,
по рецепту Баланчина, заставил танцовщиков соревноваться в виртуозности
с музыкой Баха.
Тренированные тела в белых, желтых, алых, зеленых, черных, малахитовых,
бордовых костюмах на лаконичном и беспощадном фоне подсвеченного белого
задника и белого планшета то вскидываются в шпагатах - вертикальных, горизонтальных,
партерных, воздушных, в руках партнера вниз головой, то оседают в глубоких
медитативных plie, то раскидываются в широких port de bras, то замирают
в статике. Ими можно любоваться, как скульптурами в хорошо освещенном
музейном зале. Натренированная труппа, хотя, по футбольной терминологии,
и не входит в высший дивизион, по праву выступает в первой лиге. Однако
соревнование с Бахом - и заочный агон с Баланчиным - Шперли проигрывает:
после десяти минут танца вариации превращаются в одну длинную, вязкую
и скучную тему. Его allegro не хватает стремительности, а adagio - кантилены.
Фигурки солирующих танцовщиков мечутся в огромных пространствах сцены
Большого, угол зрения со второго яруса, на который отправили прессу, подчеркивает
пассивность хореографа в геометрических перестроениях масс, и даже звук
солирующего фортепиано Алексея Ботвинова теряется, утопая в бархате лож.
Этому спектаклю гораздо больше подошла бы простота и камерность Театра
имени Станиславского и Немировича-Данченко.
Конечно, Хайнц Шперли мастер создавать ладно сшитые спектакли, но не виртуоз
во взрывах тектонических пород. Чтобы быть лидером, ему не хватает изощренности,
неутомимости фантазии и музыкальной чуткости. Именно так и выглядит кризис
идей в балетном мире.
|
Вернуться
Вверх